Дело королей

Корку соленой воды плавником разрывая,
Сил не жалея, рывками бросаясь туда,
Где с горизонтом смыкается жизни кривая,
Где ярче Солнца Полярная светит звезда.

Небо сияло Луной ослепительно-белой,
Ветер хлестал по щекам, восхитительно груб,
Только внезапно холодное море вскипело
Бранью матросов и воем охотничьих труб.

Страхом пронзая насквозь, до хребта, до души ли,
Выползли в ночь кровожадным зверьем корабли,
Шумом винтов и разрывами мин оглушили,
Бок гарпуном ободрали и хвост рассекли.

Прямо по курсу возникла громада линкора,
Враз почернел небосвод, тьмой крестов осквернен,
Тысячи новых смертей для страны непокорной
Спрятаны в дула орудий и ткани знамен.

Умер торпедный отсек, рулевое сломалось,
К счастью, есть ход, и еще не закончился путь,
Только б Нептун с Посейдоном оставили малость
Силы пойти на таран и удачи чуть-чуть.

Кровь вытекает из ран, кислород на пределе,
Жизнь угасает, но мысли легки и просты.
Будут жалеть, что подранка добить не сумели,
Корчась от злобы бессильной, нацистские псы.

Когда б ни вспыхнул мир полями хлебными,
Куда бы ни упала благодать,
Округа тут же полнилась отребьями,
Спешащими луч света в грязь втоптать.

Мечом и словом, острым и отравленным,
Кусали, то извне, то изнутри,
Но всякий раз дорогу преграждали им
Защитники людей - богатыри.

Любой из них в те годы окаянные
За край родной был жизнь отдать готов,
Могли примером стать для подражания,
Жаль, верили в неправильных богов.

Анналы переписаны потомками,
И прокляты героев имена,
Поступки их объявлены жестокими,
Их правда оказалась не нужна.

Голодные, босые, безголосые,
Усохшие от податей и войн,
Вчерашние рабы оковы сбросили,
Тиранов и убийц прогнали вон.

Но бывшие хозяева обрушили
На новый мир могильные кресты,
Пришлось рабочим взяться за оружие,
Пришлось крестьянам вновь на фронт идти.

Вставали в строй сыны отчизны смелые,
Ростки свободы бережно храня
От вскормленного властью суеверия,
От орд гиен, шакалов, воронья.

Кусками тел поля усеяв бранные,
Всю кровь отдав земле родной своей,
Спасти смогли страну от поругания,
Жаль, верили в народ, а не в царей.

Затихла природа, и только вдали
Буксуют тихонько машины в пыли,
Усталый с дороги, по насыпи вниз
Съезжает изрядно потрепанный ЗИС.

Не тратя напрасно бесценных минут,
По выжженной ниве солдаты снуют,
Движения четки, слова не нужны,
Готовятся к бою богини войны.

Не щадя сил и жизней, страну вырывая из пут,
До рассвета богини тревожную песню поют.

Разъяренными взглядами нечисть сжигают дотла,
Чтобы кровь не лилась, чтобы не было горя и зла.

Дается команда, и в небе ночном
Взрывается воздух разящим огнем,
Не месть за злодейства, а праведный суд
Горящие стрелы убийцам несут.

Уйти от расплаты нет шансов почти,
Лишь смерть на чужбине найдут палачи,
И выживший станет навеки другим,
Надолго запомнив улыбки богинь.

Смертью жизнь порождая, спасая отчизну от пут,
До рассвета богини победную песню плетут.

Будто воздух из легких, толкают снаряды вперед,
Чтобы не было в мире ни вдов, ни калек, ни сирот.

Трава в степи снарядами прожарена,
Где верх, где низ, не каждый разберет,
Войскам идти в атаку приказали,
И двинулись дивизии вперед.

Лохмотьями, как мумия, обмотана,
Сквозь грязь и снег, туманы и дожди,
Под вражеским огнем ползет пехота,
Страх смерти оставляя позади.

Комки земли тяжелой пальцы воина
Толкают под себя, за пядью пядь,
Спешат назад забрать свое, родное,
Обрыдло, надо думать, отступать.

Промерзли до костей, вся кожа содрана,
Но движутся вперед, куда ни глянь,
Напористо, упрямо, даже бодро,
Солдаты по вскормившим их полям.

В руке приклад лежит уже уверенно,
И крик "Ура!" разносится волной,
И плоть штыки терзают, будто звери,
Вкус крови распознавшие парной.

Любая боль, любая смерть оправдана,
В горячке битвы мягкость не в чести,
А после боя - грамм по сто на брата,
И вспомнить не сумевших доползти.

За ратные труды наград не ждет она,
Но, если вновь объявятся враги,
Пойдет Ее величество пехота
В огонь, под пули, смерти вопреки.

Он владеет всем в сотнях верст окрест,
Он гордится тем, что сошел с небес,
Он не помнит снов, не читает книг,
Он не чтит богов, он один из них.

На холме, над миром стоит Нерон,
Защищен от слез и проклятий он,
Миллионы смердов склонились ниц,
Он не смотрит вниз, он рисует птиц.

Холуи из свиты галдят вокруг,
Не отводят глаз от всесильных рук,
Восхваляют каждый случайный штрих,
Чтоб за царский стол пригласили их.

Повторяют хором вождя слова,
Изучают жесты, узрев едва,
Распаляясь, мудрость в народ несут,
Искажая смысл, не вникая в суть.

Ложь мешают с лестью, аж сводит рот,
Но чужие сказки плебей не жрет,
Даже сам Юпитер не властен здесь,
Свой, отдельный Зевс у холопов есть.

Время дум и действий давно прошло,
Потеряли четкость добро и зло,
Не в цене любовь, если нет монет,
И не нужен хлеб, коли зрелищ нет.

В нитках улиц ропот толпы людской,
Брызги чувств, смешавшись, текут рекой,
Устремляясь ввысь, к облакам, туда,
Где десятки лет, не сходя с поста,

На вершине мира стоит Нерон,
Город древний оком обводит он,
И под взором гневным то тут, то там
Выгорает скверна ко всем чертям.

Ярче, жарче Солнца, пожар, пылай,
Усыпи навек несогласных лай,
Пусть по всем дорогам бегут костры,
Зажигая свет у людей внутри.

Пусть очистит землю огонь от зла,
Все грехи и страсти спалит дотла,
Если мир сгорит, так и леший с ним,
На его золе возродится Рим.

Много лун пройдет, много стран умрет,
Ночь покроет день, пепел вмерзнет в лед,
И среди пустынь будет править он,
Переживший вечных богов Нерон.

В самом центре Вселенной, величаво, но споро,
Солнце всходит над Тибром златовласой Авророй,
Просыпается город, день весенний встречая,
Внуки римской волчицы собираются в стаи.

В предвкушении чуда, по привычке робея,
Колизеи и храмы заполняют плебеи,
Завлекают прохожих Маргариты и Маши,
Жизнь становится лучше, Рим становится краше.

Panem et circenses

У центрального рынка дым столбом днем и ночью,
Девки пьют и танцуют, парни пьют и хохочут,
Лихо ходит по кругу полновесная чарка,
А дешевого пойла для холопов не жалко.

Дорожают продукты, тают цены на чувства,
Нет причин волноваться, если в чаше не пусто,
Не погасит веселье даже Янус двуликий,
Чем денарии тоньше, тем короче туники.

In vino veritas

Заседают в сенате повелители слова,
В римском праве найдется по статье для любого,
Есть для граждан с деньгами и для парий без оных,
И отдельно для черных, голубых и зеленых.

Каждой твари - по строчке, для слонов и для мошек,
Для живущих в столице и людишек поплоше,
Кипы норм и законов, самых разных по стилю,
Есть для кесаря даже - разделяй и насилуй.

Divide et impera

По дорогам разбитым да степям опаленным
В неизвестные страны держат путь легионы,
Маршируют упорно в устремлении страстном
Покарать непокорных в честь Юпитера с Марсом.

Если войско погибнет, вряд ли боги заплачут,
Рим покроет издержки, смоет кровь недостачу,
Тишину да курганы позади оставляя,
Перепашут когорты мир от края до края.

Ave, Caesar, morituri te salutant!

Император со свитой, подхалимы, клевреты,
Перед пиром обильным в топке терм разогреты,
Не спеша, чин по чину, собираются, чтобы
Поразмыслить о судьбах непутевой Европы,

Сочинить для народа, ловко действуя ложкой,
Пару новых налогов и запретов немножко,
Расправляясь с фазаном, громогласно и веско
Погрозить Карфагену, или кто там в повестке.

Ceterum censeo Carthaginem esse delendam

Нищеброды, калеки, мудрецы и артисты,
Иудеи и галлы, как без них обойтись то,
Спотыкаясь о камни, после ночи бессонной,
За сто первую милю шкандыбают колонной.

Стайки солнечных зайцев в Тибр ныряют задорно,
С неба льется на землю средиземное порно,
Тьма становится светлой, идеалы - дурными,
Начинается утро в дивном, сказочном Риме.

Ab ovo usque ad mala

По склонам крутым, где б и уж не пролез,
Идет по маршруту альпийский экспресс.
Шагает колонна сквозь горное чрево,
Отборные воины справа и слева.
По центру - телеги, припасами полные,
И сын Гамилькара по прозвищу Молния.

Мороз и метели, ни зги не видать,
Но строй не ломает ливийский солдат.
Пусть ветер в лицо, и дорога не очень,
Порядок с разведкой, охраной и прочим.
Обоз стережет нумидийская конница,
Разбойникам незачем зря беспокоиться.

Ни стрелы, ни снег не заставят сойти
С ведущего к чести и славе пути.
Ни взгляда назад, ни полшага обратно,
Спешит Гасдрубал со слонами для брата.
Взвалил на себя непомерное бремя, но
Доставит подмогу под Рим своевременно.

По модным салонам разносится весть
О том, что надежда на отыгрыш есть.
Все взоры на Альпы, ни много ни мало
Судьба Карфагена в руках Гасдрубала.
В достатке препон на пути, тем не менее,
Альпийский экспресс продолжает движение.